«ЛЕНИНГРАД, ЛЕНИНГРАД, Я ЕЩЕ НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ»

Сцена из спектакля

9 августа 1942 года в блокадном Ленинграде в Большом зале филармонии состоялась премьера седьмой симфонии Д. Шостаковича, которую так и будут называть - «Ленинградская». Блокадный город останется в нашей памяти навсегда.

Так в этом году театральной студией «Радость» (ЦДО) для постановки была взята пьеса «Я еще не хочу умирать!» по мотивам произведений Л. Никольской «Должна остаться живой» и О. Шестинского «Блокадные новеллы». Чтобы понять чувства героев и сделать их своими, студийцы углубились в историю, в изучение событий блокадного Ленинграда. Мы ознакомились с воспоминаниями академика Д.С. Лихачева, прочли не одну книгу, учащиеся подготовили доклады, раскрывающие страшную суть трагедии ленинградцев.

Но самым важным событием стало живое общение с очевидцем блокадных событий, уроженцем Ленинграда, проживающим по сей день в Манчаже, Александром Васильевичем Пахомовым, которому на момент блокады было девять лет. Его воспоминания прошли красной линией через весь спектакль.

Своими переживаниями делятся учащиеся студии.

Дарья Погребная (11 лет):

- Моей героине Даше столько же лет, как и мне, но она мужественная и стойкая. Ее маме приходилось преодолевать немалые расстояния до работы пешком, что изнуряло. С первым снегом встали трамваи и троллейбусы. Заносы некому было расчищать. А потом пропало электричество. Все население перешло на ходьбу пешком, а все перевозки, включая завернутых в одеяла живых и мертвых, стали осуществляться на санках. Когда моя героиня отчаянно защищала санки от Юрки, который хотел их забрать - это поступок! Ведь она, маленькая и слабенькая, ходила под обстрелами фашистов встречать маму за семь километров от дома и везла ее обратно с работы на санках - у мамы не было сил передвигать опухшие от голода ноги.

Илья Банников (8 лет):

- Мой герой Шурка совсем маленький мальчик, но уже взрослый в душе. Он понимает, что его мама отдает свой паек им, детям, но постоянно хочет есть. Его мама умрет, и, когда я играю сцену, где сообщается об этом, то плачу по-настоящему. Маленьким детям было очень тяжело. Шурка мечтал о столярном клее, который разводили водой и ели. А еще он боялся крыс, которые полчищами набрасывались на людей во время сна, ведь кошек и собак в городе тоже всех съели. Боялся Шурка и каннибалов, которые подкарауливали детей и съедали.

Иннокентий Костырев (14 лет):

- Судьба моего героя Юрки трагична: умерли родители, бабушка, которая до последнего старалась сохранить ему жизнь, отдавая свой паек хлеба, умрет и он сам от истощения. Прожив Юркину жизнь, теперь я понимаю, какую ценность несет для нас хлеб. И когда во время спектакля мы раздаем кусочки черного «блокадного» хлеба зрителям, я испытываю волнение. Война украла у Юрки детство, украла жизнь. Я содрогаюсь от ужаса, когда играю в сцене, где Таня отдает Юрке хлебные карточки, которые нашла на улице. Это был самый человечный поступок - карточки продлили Юрке жизнь на целый месяц! Обезумевшие от голода люди ели все, что могли съесть: варили «суп» из обоев (там был клейстер) и кожаных ремней, ели землю с пепелища Бадаевских продуктовых складов. А.В. Пахомов помнит, как фашисты бомбили склады, как обезумевшие люди бросались с ревом в пламя за едой, а расплавленный сахар тек по городу, впитывался в землю. Потом эту землю пытались просеивать, а то и ели целиком.

Анастасия Яржемская (14 лет):

- Моя героиня Таня рано встала взрослой - она заботилась о маленьком брате после гибели матери. Страшно осознавать, что пережили подростки блокадного Ленинграда. Город был весь в трупах. В городе закончились запасы топлива. Немного спасали от зверского холода печки-буржуйки. В них жгли все, что могло сгореть, в том числе мебель, книги, тряпье. Дети бегали по чужим квартирам в поисках топлива. Его добыча стала важнейшей частью быта ленинградцев. В квартирах, бывало, и драгоценности лежали невостребованными, ведь искали хоть крошку хлеба и топливо, поэтому Таня и сражалась с другом Юркой из-за ящиков, которые случайно нашла. Я горжусь своей героиней, тем, что, несмотря на жуткие условия жизни, она не потеряла совесть и найденные карточки отдала умирающему Юрке.

Милана Банникова (14 лет):

- Маня, моя героиня, осталась сиротой, и ее приютила семья Натальи Васильевны, но ей не суждено было дожить до снятия блокады - погибла под бомбежкой. Если представить, что город бомбили беспрерывно, так, что люди ощущали толчки в ноги при взрывах авиабомб, то становится жутко. Люди, измученные голодом, стояли в очередях за хлебом, не покидая их при обстрелах. Когда пули попадали в людей, они падали из очереди, а остальные продолжали стоять. Теперь я понимаю стихи О. Берггольц:

Сидят на корточках и дремлют

Под арками домов чужих.

Разрывам бомб почти не внемлют,

Не слышат, как земля дрожит.

Ни дум, ни жалоб, ни желаний,

Одно стремление - уснуть,

К чужому городскому камню

Щекой горящею прильнуть.

Варвара Бекетова (11 лет):

Моя героиня Софья Константинова до войны была модницей, любила шить и хорошо одеваться. Она так переживала, когда узнала, что ее соседка хочет обменять самое свое лучшее платье на еду. И когда в сцене я танцевала с этим платьем, то чувствовала боль за всех женщин, которые не дождались победы и погибли, не надев нарядных платьев. Переживала я и в сцене, где сообщала Тане о гибели ее мамы.

Ксения Банникова (16 лет):

- Спектакль потряс мою душу. Знать о событиях блокадного Ленинграда - это одно, а прожить их на сцене - другое. И то, что зрители плакали - это значит, что мы - актеры сумели затронуть живые человеческие сердца, еще раз напомнив о том, какой ценой досталась победа. Я горжусь своей героиней Натальей Васильевной, которая совершила материнский подвиг и ценой своей жизни спасла своих детей, приняла в семью еще и чужого ребенка, хотя сама не знала, как прокормить детей. Какие муки она перенесла, решая, отправить или нет маленького сына в эвакуацию. Многие, отправленные, не добирались до мест: машины с детьми проваливались под лед Ладожского озера, эшелоны взрывались, дети терялись на вокзалах... И это малыши!

Страшно было и в самом городе, где мертвецы были повсюду, сидели столбиками на санках. Когда жители ходили к водоему за водой, то в нем плавали промерзшие трупы. Отталкивали их и черпали воду. Хорошо, если воду не проливали по дороге, а доносили. Лестничные марши в многоэтажных домах обледенели от пролитой воды, которую изнуренным жильцам не всегда удавалось донести до квартиры.

Ходить по таким ступеням было опасно: тот, кто поскальзывался или садился передохнуть, мог больше не подняться. Ослабевшие от голода люди не сопротивлялись смерти, умирали, как будто засыпали.

Работа над спектаклем и само сценическое действие, когда ребенок потрясает свою душу, проживает не на словах, а в действии исторические факты, начинает осознавать подвиг своей страны и испытывать гордость сопричастности к своему народу - вот что важно.

Татьяна КОСТЫРЕВА

Фото автора